Почему известная спортсменка судится к клиникой?

Мария Комиссарова мастер спорта международного класса по фристайлу и горным лыжам, участница Зимних Олимпийских Игр 2014 в Сочи. 15 февраля 2014 года во время первой официальной тренировки на Олимпийской трассе Мария получает тяжелую травму - компрессионный перелом грудного отдела позвоночника со смещением. С этого момента она отсчитывает начало своей новой жизни.

О травме
Мария активно ведет свой Instagram . Ее блог стал местом где люди на инвалидном кресле находят поддержку, много полезной информации и главное, желание жить и преодолевать трудности, как это делает Маша.

– 2014 год, Олимпиада в Сочи, которую я так ждала, о которой мечтала с 2007 года, – пишет Мария в своем Instagram. – Когда узнала, что Игры будут проходить в нашей стране, даже набила тату на шее – японский иероглиф – МЕЧТА. Долгие отборы, напряжённая подготовка, и вот мы уже там. Нас красиво встречают, все приветствуют, берут автографы, фотографируют, сопровождают, кричат. Ведь мы спортсмены, которые будут защищать честь страны! Это было очень приятно и ради этого хотелось побеждать!
Олимпийская деревня, все так, как я представляла: суета, флаги всех стран, много волонтеров, безопасность, питание какое хочешь, и сколько хочешь, журналисты, болельщики, спортсмены разных цветов кожи, все общаются, обмениваются значками, фоткаются в спец будке для участников и т.д. Открытие мы пропустили, потому что позже прилетели в деревню, наши соревнования были под конец Игр.

14 февраля тренировка, нас везут на соседний горнолыжный курорт Газпром. Там специально для нас построена трасса, потренировались супер. Всё отлично, новая форма, шлем, маска. Вечером просмотр той самой настоящей олимпийской трассы. Да, мне было страшно, она не такая как все, она сложная, быстрая, с большими трамплинами, но грамотно построена. Страх всегда есть, перед любой трассой, ничего необычного.

15 февраля – официальный тренировочный день на олимпийской трассе, всем участникам даётся один-два раза прокатиться по ней. Я на старте, волнуюсь, даже страшновато, передо мной уже много человек проехало, моя очередь. Я перекрестилась (всегда так делала) и поехала. Все получалось и тут это препятствие, вообще не сложное, на трассе были трамплины побольше, которых я боялась, но точно не этого. И вот я прыгаю, лечу высоко и далеко, и тут БАХ и падаю. Причём, сломалась спина не из-за того, что я упала на неё. Я просто жёстко приземлилась на прямые ноги и удар был снизу, взрывной волной и сломался позвоночник. Сначала я ничего не поняла, сознание не теряла, лежу, дикая боль, подъехали тренера, говорю им, что ног не чувствую, ну думаю, скоро отпустит. Приехали носилки, как грузили на них плохо помню, как в тумане. Как везли помню, каждая кочка давала о себе знать, а я лежала и молилась, чтобы скорее отпустило. Внизу, в палатке скорой помощи мне что-то вкололи, сильное обезболивающее наверно, и понимать я стала все хуже. Попросила, чтобы с меня сняли ботинки, а они говорят, что уже сняли. Вот тут для меня был шок. Как они снимали, а я не почувствовала?

Потом везли на скорой, которую останавливали на каждом КПП и просили предъявить аккредитации всех, кто был в ней, ну безопасность, все дела. И ещё спрашивали у доктора диагноз спортсмена, которого увозят, им надо было все записывать. Я лежу и понимаю, что он не хочет говорить, чтобы я не услышала, а они всё требуют. В итоге он сказал, ушиб спины или что-то в этом роде. Мне казалось, что мы ехали вечность. Реально очень долго. На следующий день была команда поставить спец вертолёт у трасс для таких случаев.

Больница. Все смутно. Разрезают всю одежду на мне. Я их умоляла, только не мой новый, любимый топик Victoria Secret. Естественно меня никто не слушал, потом какие-то аппараты, пищалки, трубки. Потом, спустя время, наверно после операции уже, когда отошла от наркоза, приходят и спрашивают, мол, ты не против, к тебе президент приедет. Да, говорю, пусть приезжает, мне то что, лежу тут в трубках вся.
И вот Владимир Владимирович Путин в палате, спрашивает, как дела и т.д. Я говорю, позвоните папе, скажите про меня. А они: «Да папа в курсе уже». А я им: «Нет позвоните, он волнуется!» Ну в общем Путин берет телефон у помощника и звонит (номер я сказала). Разговор такой был:
– Алё, Леонид. Это Вова.
– Какой Вова? У меня их много.
– Ну Путин, Путин.
Папа вообще в шоке был. Как я потом узнала (мозг то работал), я попросила его, чтобы меня отправили в Европу, и на следующий день я уже летела спец бортом прямо из Сочи в Мюнхен.

Об операции и восстановлении
Сразу после травмы Марию Комиссарову прооперировали в Красной Поляне, а на следующий день спортсменку на спец вертолете отправили в Мюнхен, где ей сделали повторную операцию. Врачи поставили неутешительный диагноз – поперечный паралич: Маша не чувствует тело ниже пупка. Реабилитация после четырёх операций проходила в клинике города Мурнау (Германия).

– Спустя 10 дней, когда физическая боль начала спадать (условно, было 10 из 10, стало 9), а душевная только приходить, меня перевезли в другую клинику. Рассказывали, что самая лучшая в мире по моей травме, и меня скоро там вылечат. 60 км от Мюнхена, называется Berufsgenossenschaftliche Unfallklinik Murnau.
Привезли меня в эту клинику на реабилитацию, ну думаю, сейчас полежу немного, позанимаюсь, и все пройдёт. Боли были адские, сознание возвращалось, вместе с ним и боль. Уменьшали дозу обезболивающего.

Помню обход врачей в один из первых дней, даже имя помню медбрата или врача – Бóрис Мандрика. Я возненавидела его, хотя он, наверно, не причём. Он, тот самый человек, который пришёл и сказал: «Вы больше никогда не будете ходить!» У меня случилась дикая истерика, я не понимала, как можно так взять и сказать в лицо человеку, молодой девушке, у которой все только начинается. Потом мне объяснили, что у немцев, что у американцев, лучше сказать худший вариант, чем что-то пообещать и потом судиться со всеми подряд! В тот момент, Лёша сделал мне предложение, но плакать я не перестала.

Каждое утро приносили такую коробочку с таблетками, их было больше 20 на весь день. Занятия расписаны на весь день: бассейн (как швы сняли), массаж, ЛФК, тренировки на коляске. Занятия на коляске я ненавидела, но меня заставляли их посещать. Там учили, как управлять коляской, запрыгивать на бордюры, подниматься по лестнице (да-да на коляске это возможно, при наличии перил), падать и залезать обратно и т.д.

Я не понимала, что я тут делаю, вокруг одни коляски, все улыбаются, рассказывают, как им хорошо живётся, и что они приезжают сюда пару раз в год, совершенствовать навыки, так сказать. В свободное время «эта тусовка» приглашала играть в настольный теннис или пойти в зал (на фото видно как я «горю желанием» качать руки), покрутить ручной велосипед, покачать руки на тренажёрах, ведь они же так нужны. Я не хотела ни с кем общаться, они меня раздражали.

На выходных и праздниках занятий не было, и как только меня смогли посадить в коляску (это заняло несколько дней, ведь сидеть сначала я не могла, и сознание теряла от любого положения, кроме лежачего) Лёша начал меня вывозить на прогулки, а как только получилось садиться в машину, возил меня на озёра. Даже один раз на поезде ездили в Мюнхен гулять, чтобы я хоть как-то отвлеклась и не ревела весь день.

О реаблитации в клиник доктора Блюма
Через 2 месяца нас познакомили с человеком, который на тот момент уже полгода лечился в клинике доктора Блюма. Он рассказал о нем как о специалисте, который якобы берется за самые тяжелые случаи. Мы решили рискнуть и поехали в Испанию. Нас встретил инструктор центра Блюма, отвез в дом, а утром мы поехали на осмотр в клинику.

Блюм сказал, мол, я легко отделалась и пообещал, что через год буду ходить. Далее последовала встреча с его женой, которая уточняла про уровень наших зарплат, материальное положение семьи, возможности оформить кредит, реализовать движимое и недвижимое имущество семьи.

Стоимость лечения для «таких тяжелых пациентов» очень высокая – около 500 тыс. евро в год. У нас таких денег не было. Лёша предлагал отработать часть тренировок за счет помощи Блюму по дому и клинике. Однако тот отказался, и сказал, что всю энергию надо направить на лечение травмы.

Но нас было уже не остановить – мы поверили в чудо! Никого не слушали. Выписались из клиники в Германии, забрали вещи, и 3 мая 2014 прошла первая тренировка в клинике Блюма. У нас было денег всего на полторы недели лечения в Испании – около 15 тысяч евро (одно занятие стоило 1500 евро) и мы не знали, как будем платить дальше.

Мы начинали собирать деньги через благотворительный фонд. В то время Блюм запретил мне принимать какие-либо медикаменты – дабы не было «отката назад» и не пропускать ни одного дня. Доктор Блюм продолжал говорить, что я буду ходить уже через год. Мы снимали видео с прогрессом, который мне навязывали. Типа «вот смотри видишь тут мышца двигается и больше стала. Ну вот же, вот!» Естественно мне хотелось это видеть! На вопрос когда же я встану был ответ, что надо ещё позаниматься, и ещё подсобрать. Собирали ещё на полгода, потом перешли на полдня тренировок (обычно занималась по 6 часов, перешли на 3). Объясняли, что не можем больше платить, а результат очень ждём, ответ был: «Еще еще еще. Ты плохо занимаешься!»

Деньги кончились, перешли на самостоятельные занятия в этом же зале, тренировал меня Лёша, внимания от «доктора» становилось все меньше. Так прошло ещё полгода. Мне казалось, что мы занимаемся ерундой. Делаешь что-то и прогресса не видишь, ещё и никто не контролирует и всем наплевать уже на тебя. Я больше не смогла это терпеть. Мы поехали в Берлин, попробовать другой вид реабилитации. Японский Hal экзоскелет, тоже удовольствие не из дешёвых, но в 5 раз дешевле, чем у Блюма! А толку больше!

К нему уже не было желания возвращаться. В это время мы встречались с адвокатом в Мадриде, чтобы составить дело на Блюма. Я и ещё один мужчина, который изначально привёл меня к нему. У него ситуация ещё хуже, был причинен вред здоровью этими тренажёрами (сломан позвонок), дело идёт как криминал, я выступаю как свидетель. В Испании все всегда очень долго и суды могут тянуться по 5 лет.

Об иске
За все время в клинике Блюма я никогда не проходила никаких обследований - там просто не было необходимого оборудования. Спустя почти 2 года занятий в клинике Блюма и 627 тысяч евро, потраченных на реабилитацию, мы поняли, что нас ввели в заблуждение. Я решила подать иск против клиники доктора Блюма. Мы с Лешей долго не решались. Я пыталась решить вопрос с клиникой добровольно и до последнего надеялась хоть на какой-то положительный эффект. Тем более, вы понимаете, суд требует больших моральных и материальных ресурсов. На тот момент у нас не было ни денег, ни сил на это, ведь все было потрачено на занятия в клинике доктора Блюма.

Ведь у меня была большая ответственность перед людьми, которые поддержали меня морально и материально в лечении. Поэтому я не могла оставить все, как есть. Мы узнали о популярном на западе сервисе, который занимается финансированием судебных процессов, и нашли такой в РФ. Называется PLATFORMA, они взяли на себя все заботы по судебному делу. Сейчас у меня есть адвокат и команда, которые поддерживают меня в ходе судебных дел. Я почувствовала моральную поддержку, что ты не один и надежда на справедливость есть.

Когда стало известно об иске, мне стали писать и другие пациенты клиники, описывали схожую ситуацию. Их обещали полностью вылечить, а по итогу пациенты жалуются на ухудшение здоровья. Многим, кто проходил лечение в клинике Блюма, пришлось переехать в Испанию и потратить колоссальные суммы. Ведь, по настоянию доктора, лечиться в России по его системе они не могли. И все они говорят о том же, что и я: в клинике нет специального оборудования для проведения анализов, как и людей с дипломом врача, кроме самого Блюма. Более того, от них никогда не требовали сдавать анализы или проходить МРТ, хотя сами тренировки проходили каждый день!

3 декабря 2018 года в Невском районном суде Санкт-Петербурга состоялось первое судебное заседание, на котором представитель клиники обвинил меня в «потребительском экстремизме» и утверждал, якобы второй год я занималась и вовсе бесплатно! И, по словам клиники, мне и вовсе не давали никаких гарантий, а лишь оптимистичные прогнозы.

Сейчас я понимаю, что тема качества медицинских услуг и врачебных ошибок очень важна. Я надеюсь, что своим иском смогу еще раз привлечь внимание к такой важной теме и дать надежду, что бороться за справедливость нужно всегда.

На второй день после травмы, когда Марию вертолетом доставили в Мюнхен, она позвонила своему возлюбленному Алексею Чаадаеву и очень просила приехать. Он был на соревнованиях где-то в Швейцарии, но сорвался и сразу приехал к Марии. Он остался с ней, когда врачи предложили ему оставить её, потому что лучше сразу, потом тяжелее будет. Он бросил спорт, уехал в другую страну, он отказался от предложений по работе и ВСЁ ради любимой девушки.

«Зачем она тебе?» Да, этот вопрос задавали Лёше врачи после операции, думаю и не только они, а мысль такая была у каждого десятого, или пятого. Да и до сих пор кто-то так думает.

– Как мы познакомились, я не помню, где-то на сборах. Но я сразу влюбилась в него, мне было 15. Помню как страдала по нему под My immortal (evanescence) и думала, ну почему он меня не любит. Встречались месяца 4, он был моим первым. Ну как встречались, виделись раз 5, потому что сборы у нас были в разное время, в разных местах. Каждый раз когда виделись, чувства вспыхивали. Ну а регулярно начали встречаться только в мои 22 года, когда перешли в одну команду по фристайлу. И с тех пор вместе 6 лет. В 2016 году сыграли свадьбу на Тенерифе. В 2017 году у нас родился сын Матвей. По-испански мы зовем его Матео. Теперь я занята в основном им.

Мы живем в Испании, в городе Марбелью (Marbella) с того момента, как приехали сюда в клинику доктора Блюма. За это время нам тут понравилось, и климат, и народ, и культура, и язык, что я захотела тут жить! Первое, конечно, что меня тут держит, это доступная среда. Везде есть спец туалеты, съезды с тротуаров и пандусы. Свой родной Питер я очень люблю. Мы часто приезжаем на праздники и каникулы. Но жить там на коляске очень трудно, постоянная борьба с разными организациями. Во-вторых – погода и климат. Солнце, которого нет в Питере, из-за этого постоянно депресняк. Ребёнка кутать в сто одежд. И ГРЯЗЬ, она везде! Колеса мыть после каждой прогулки. В-третьих – медицина. У нас страховки – 60 евро в месяц на человека и делай, что хочешь и где хочешь. Хоть рожай с видом на море. В-четвёртых – продукты. Овощи, фрукты, морепродукты, все всегда свежее!

Это все конечно классно я тут рассказываю, но у всех вопрос откуда деньги на это все! Мне помогает фонд поддержки олимпийцев, плюс пенсии и соц выплаты, ну и занимаемся тут всем понемногу (туризм, перевозки). Короче на жизнь хватает, и как ни странно в России жить оказывается дороже, чем тут.

Многие спрашивают, продолжаю ли я реабилитацию. Какие прогнозы и т.д. На данный момент, я пока не нашла действенных методов, которые бы помогли мне встать на ноги, но для поддержания мышц и тела в форме, я занимаюсь в обычном тренажерном зале. Все упражнения, в основном на спину, руки и пресс. Все новые разработки, относительно травмы спинного мозга находятся в процессе исследований, и надеюсь, в скором времени, будут давать положительные результаты.

23 ноября 2018 года в Марбелье Мария Чаадаева удостоилась премии «Mama Award Spain 2018» в номинации «Героизм». Это благотворительное мероприятие было организовано для поддержки и развития семейных ценностей с целью показать, как много могут достичь женщины, у которых есть дети, еще раз продемонстрировать какой тяжелый и ежедневный труд выполняют мамы, совмещая карьеру и материнство.

– Чем больше ты всего делаешь, тем меньше остаётся времени на раздумья, и тем больше всего интересного приходит. По себе знаю, когда нет планов, нет дел, то день тюлень, а когда много всего сделал, то потом уснуть не можешь, как тебе приятно на душе, какой ты молодец. И ждёшь следующий день с ещё большим зарядом!

– Мне хочется сказать, что я счастлива, но всегда боюсь так думать. Вспоминаю дни после операции в реабилитационном центре в Германии, видела там много колясочников и все мне рассказывали, что у них все супер, как они любят жизнь и т.д. Я думала «КАК!? Как они могут так говорить сидя в коляске???» Это же жесть, когда не можешь ходить, танцевать, бегать. Но сейчас прошло уже 4 года, и мне кажется я счастлива. Безусловно, я очень хочу ходить, ведь много вещей даётся очень тяжело, особенно с ребёнком. И всё-таки счастье – оно в моменте. Надо жить настоящим!


---- Спортивная медицина
Есть интересное дело, тема для обсуждения или новость? Пишите нам на press@platforma-online.ru